Его судьба никогда не была счастливой.
  Такие, как он, бывают. Природа не терпит подобия, ей доставляет удовольствия создавать, перекрещивая всё новые и новые генотипы. Играет на чувствах, аки кошка с мышкой и ей всё равно: ведь она сторонний наблюдатель. Быть может, порой она тихо плачет в уголке по некоторым своим чадам. Так тихо и незаметно, что никто не может её уловить.
  Но в остальное время, почти всегда, она самовлюблённая беспринципная баба с отсутствием какой-либо морали. И как обвинишь её, всемогущую? Остаётся только верить, да надеяться. Но какова вероятность, что то, во что веришь, станет реальностью…
  А ещё есть старушка судьба. Не менее нравная баба со своими заскоками. Если задуматься, то её даже сложнее угодить. У кого-то получается, у кого-то – нет. Но все они игрушки в руках судьбы, которые не имеют права на элементы счастья.
  Счастье – маленькая девочка в голубом платьице тоже не спешит посещать всех. Её легко обидеть, и почти невозможно поймать. Как бы вы не разгонялись, до какого бы предела не доходили, она с безобидным смехом убегает всё дальше, не даёт себя поймать. А порой, когда вы уже свалились от усталости, она подходит, берёт ваше лицо в свои тёплые детские ладошки и гладит по голове. У неё своё понимание о заслугах, но если ваша цель или мечта настоящая, то одаривает она очень богато. Порою.

  Он видел множество снов. В этих снах он вёл племя в бой, тренировался оруженосцем, взрослел и становился глашатаем, был изгнан племенем. Он был Собакой, Двуногим. И вновь становился котом, вновь возвращался в привычный лес, а порой попадал в непроходимые горы. Он убеждай, перекрикивал, умирал. Вновь возрождался, вставал, вёл в бой, любил… огромная череда снов (или воспоминания?) потоком свалилась на его голову.
  Кто я?
  Он не осознавал самого себя, он пытался вычленить то настоящее. И вроде каждое воспоминание подходило ему, но всё равно было какое-то чужеродное. Где-то над ухом проплыло что-то родное. Он повернулся и схватил… пустоту.

  …В очередной раз подул резкий ветер, и дождь тихонько заморосил по первому снегу, пытаясь его растопить. Так неуверенно и зябко, но это было там, за пределами крохотного помещения, оставленного котам, от покинувших сие место Двуногих. Здесь вольготно расположился строительный мусор: старые сгнившие балки, какие-то мешки. Через разбитое окно доносились позывы ветра, гудящего и манящего. Осколки были расположены в опасной близости от окна, словно наставив на меня свои острые края – здесь явно не любили посетителей, хотя он никогда не думал о возможности убийства… здесь.
  Так вот, в комнате, выход которой загораживал Рогоза, никаких намёков на дождь видно не было. Но как бы удивились присутствующие здесь коты, увидев, насколько она похожи на это погодное явление.  Ликий, престарелый главарь банды, был похож на тот неуверенный дождик, его [Рогозы] отец же более походил на снег, который всё больше и больше сопротивлялся мелкому дождику. А Рогоза? Это был просто он, кот с потерянным взглядом, которого отчитывали за чувство такое свой свойственное всем – понимание. Чувство, испытываемое всеми, но мало кем понимаемое.
  И вот, спустя несколько минут на землю начали падать уже снежинки. Но и это коты не заметили, разгорячённые беседой. А он, мечтающий кот, посмотрел в разбитое окно, и смотрел на снежинки, а на душе было очень горько. Нечто непривычное впивалось в горло. Клыки? Возможно.
  Где-то там, в туманной морозной дымке, молодая кошка бежала к нему, со светящимися от счастья глазами, и её сбивал огромный кот, приставив клыки к шее. Там он спасал её и…
   – Рогоза! – рявкнул отец. Кто бы поверил в то, что этот суровый кот может так выглядеть и, разрываясь, мечется по палатке вожака. Он понимал ситуацию, в которую попал его отец, но не мог помочь и понять, вернее попросту не хотел. Какая-то злость поднималась из глубин этого маленького и хрупкого кота, несвойственная ему, но уверенная и могучая энергия. Рогоза словно посмотрел на мир другими глазами, осознал то, что должен был понять отца раньше, каков он на самом деле и как жесток, как и все, впрочем, служащие Ликому. И теперь он не хотел слушать и слышать этих котов, которые были одновременно так близки и так далеки. Усмешка хозяина, который готов вытрясти душу и измучать тело настолько, что будешь умолять о смерти; ярость отца, который называл своего сына мягкотельным (он преувеличивал, впрочем) – всё это смешалось и переплелось в тугой комок желания поскорее выйти вон, убраться из этого душного места.
  - Рогоза! - вновь рявкнул отец. – Как ты посмел отпустить эту тварь? Эту вшивую пожирательницу падали? – эти слова заставили молодого кота очнуться. Он смотрел в янтарные глаза отца, в которых читалось явное презрение, видел господина Ликого, который ухмылялся одной из своих самых жестоких ухмылок.
  Теперешний снег рачительно отличался от того унылого. Он более походил на уверенный в себе и сильный, он сыпал на землю свои хлопья, и засыпал её, превратив всё окружающее в белую непроглядную пустыню. Это было прекрасно и завораживающе, но одновременно настолько пугающе, что кот чуть попятился назад. Не от страха перед двумя котами, но машинально. А затем шаг, и ещё…
  Он вылетел в окно. Ещё секунду стоял на осколках, улыбаясь, раня лапы. А затем прыгнул, едва не распоров вебе брюхо одним из оставшихся осколков. Он вылетел на улочку.
  К ней.
  Он ещё не знал, что отец и хозяин не прощают, никогда…

  …Он машинально качнулся назад и тяжело, словно от быстрого бега, задышал.
  Это воспоминание было близко ему, но не являлось тем самым, его естеством. Чужое – не нужно.
  - Не нужно? - раздался голос за спиной. И он вздрогнул.
  - Кто это? И что случилось с ним потом? – чуть дрогнув, он задал свой вопрос.
  - Добежал до своей подружки, но узнал, что она мертва. Затем попал к своему вожаку…
  - Ликому
  - Верно, Ликому. Так вот, попал к нему на обучение и осознал, насколько был неправ, испытывая чувства к этой глупой кошки и отказываясь от власти, - невидимый собеседник вышел из тумана. Это был крупный белый кот, чем-то напоминающий Рогозу из видения, но крупнее и значительно старше. – Этот кот – я, - с усмешкой произнёс он, подтверждая догадку Когтя.
  - Зачем ты пришёл ко мне? – белый поразил его. Своим тоном, надменностью, жестокостью, сквозившей в глазах… он вовсе не напоминал того котика, находившегося в полуразрушенном жилище Двуногих.
  - Из-за кошки. Ты ведь уже вспомнил себя? – буквально несколько секунд назад Коготь озадаченно кивнул. – Она тебе не пара. Она превратит тебя в добренького пухляка, любящего полежать на солнцепёке, - рявкнул кот.
  - Чушь! О чём ты вообще говоришь?
  - Каков дурак! – расхохотался в ответ кот. – Неужто ты, не чувствуешь, как влюбляешься в эту крошку? Как она делает тебя слабее, заставляет рисковать жизнью!
  - Замолчи! – с этими словами он бросился на белого кота. Но то лишь расхохотался, увернувшись. А затем прыгнул на Когтя и каким-то странным приёмом бросил последнего на землю.
  - Вот видишь? С каких пор ты начал терять сосредоточенность и спокойствие, мой милый внук? – Коготь дёрнулся, как от удара, но белый держал крепко.
  - Сегодня я помогу тебе выжить, но в следующий раз придётся заплатить. Пока что можешь играться со своей девочкой, но помни, что я вернусь… и захочу развлечься с тобой.
  - Зачем… я… тебе?.. – сдавленно прохрипел Коготь.
  - Всего лишь хочу развлечься. Знаешь ли, я слишком устал от смерти.
  С этими словами он ударил Когтя лапой по морде, и выбросил из этого непонятного белоснежного места обратно. Туда, где уже прекращалось снежное действо.
 
  Его тело уже не так болело. Кровотечение остановилось чудесным образом, но ранка не зажила. Зато очень сильно саднил бок, куда пришёлся удар… Рогозы? Это была реальность?
  Он поморщился и приподнял голову. Рядом с ним находилась Кора.